Путь к былине
«В толпе могучих сыновей, с друзьями, в гриднице высокой Владимир-солнце пировал…»
Это Пушкин, «Руслан и Людмила», строки со школьных лет знакомые всем.
Ай во славном было городи во Киева,
Ай у ласкового князя у Владимера,
Тут ведь было в ево собран понесен пир,
А почесён-от пир всё на весь-от мир…
Это «старина» о Сухмане, одна из ветвей могучего дерева русских преданий, которые подчас так и остаются неведомы человеку всю жизнь…
Выступая однажды перед школьниками, известный переводчик Игнатий Ивановский задал им, между прочим, такой вопрос:
— Ребята, а кто из вас любит читать былины?
В ответ — молчание зала…
И верно: не год, не два они у детей в незаслуженной опале. Конечно, их проходят в школе. Но в учебник литературы включены лишь «Вольга и Микула» да «Илья Муромец и Соловей-Разбойник». Их читают на уроках, по ним пишут изложения. Но этим знакомство немалого числа ребят со стихотворными текстами былин оканчивается. Имена трех богатырей с картины В. Васнецова они назовут, а вот других — редко…
В чем причина того, что к «старинам» обращается далеко не каждый? Во-первых, в их своеобразном, и взрослому-то непривычном, особом языке — напевном и тяжеловесном одновременно. Во-вторых, у «повестей древних лет» немало конкурентов, куда более занимательных. И чем, спотыкаясь, одолевать «скучную» книжку былин, школьник примется за «Электроника» или «Девочку с Земли», где одна глава интереснее другой…
Позже он вырастет, станет взрослым, умным человеком. Но одной из неведомых ниточек, что связывает человека с родной землей, у него не будет, оттого что не узнал он стародавних легенд своего народа. А человек без прошлого подобен страшному и жалкому манкурту из «Буранного полустанка» Ч. Айтматова.
Поэтому, чтобы еще с детства приобщить к былинам, и создаются их многочисленные пересказы, переложения. У них, особенно у прозаических, к счастью, иная судьба, их любят, зачитывают до дыр. Чаще всего герои их Илья Муромец, Добрыня, Алеша Попович, Микула, Вольга, Святогор. Реже в числе персонажей Василиса Микулишна, Садко, Сухман. И уж вовсе иногда — Михайло Потык, Михайло Козаринов, Соловей Будимирович…
Вот «Былины» (Л., «Художник РСФСР», 1973), пересказанные Н. Колпаковой для самых маленьких, для тех, кто еще читает по слогам. Крупный шрифт, обилие картинок. Небольшие, по полстранички, главки. В языке преобладают глаголы — только действие, только события; простые, короткие фразы… И все богатыри похожи друг на друга — и речью, и нравом, и обличьем.
Иначе переложил былины, тоже для дошкольников, А. Митяев (в его книге «Шесть Иванов — шесть капитанов». М., «Детская литература», 1978). Не просто их адаптировал, а наполнил образами, понятными ребенку. Чтобы зримо показать рост Святогора, пишет: в руке его, как в лодке, мог поместиться человек; когда он ехал по лесу, голова его была выше самых длинных сосен; а дома или человека мог вовсе не заметить, и раз закрыл ногой трубу кузницы.
Обоим этим пересказам присуще сказочное деление персонажей: добрый богатырь — злой недруг. Третьего нет. Витязи, особенно у А. Митяева, безупречны во всем. Вольга («Волх Всеславьевич»), обернувшись горностаем, не загрызает коней в султановой конюшне, а лишь портит седла. Это не прихоть автора, а знание психологии детей — ведь они, особенно маленькие, любят зверюшек, играют их фигурками, учат на память «Я люблю свою лошадку…». И если уж шестиклассник Панама в повести Б. Алмазова «Самый красивый конь» долго не мог уразуметь, как это можно «над лошадками» делать опыты, пусть и с самой святой целью, то малыш и подавно не поймет, за что Вольга их убил. И на соседнее царство он идет войной, чтобы спасти осужденную на смерть женщину. Победив, всех прощает Вольга, даже злого царя Салтыка, но тот сам «с досады помер». В этих пересказах битвы не страшны, всегда торжествует правда. Лишь в одной из былин — о Сухмане — герой оклеветан,’ опозорен, он погибает. Но спасен от врагов Киев. Поэтому финал, как и в «Сказке о военной тайне» А. Гайдара, не безысходен: богатырь пожертвовал своей жизнью ради многих жизней, и подвиг его, незамеченный людьми,— тоже подвиг.
«Спешите делать добро!» — эта мысль стала главной во всех четырех былинах в пересказе А. Митяева. Н. Колпакова увлечена ходом событий, для нее история Святогора — «чудо». Под пером А. Митяева она превратилась в притчу: «сила ему дана была огромная, да не сумел он ею хорошо распорядиться». Никому, кроме Марьи, не сделал Святогор добра за весь свой век. Хотел он землю поднять, мечтал о почестях себе, пусть и на горе всему миру, оттого и бесславен его конец, в отличие от Сухмана. Но за единственное хорошее дело остается и по нему память — ракита, в которую превратилась Марья. Необычайно человечен образ этой заступницы за людей, вечной печальницы по Святогору, созданный А. Митяевым.
Книги А. Нечаева «Былины» (М., «Малыш», 1984), «Русские богатыри» И. Карнауховой (Л., «Детская литература», 1974), альбом «Русские богатыри» А. Нечаева и Н. Кочергина (М., «Малыш», 1971) —для школьников. Здесь уровень пересказа уже иной: мир предстает далеко не в радужном свете, бои жестоки. Тут не от злости, а от руки Вольги гибнет Салтык. И Алеша Попович у И. Карнауховой не столь идеален, как у Н. Колпаковой: видя Тугарина, он «еле жив стоит, ноги у него подкашиваются», половину его подвигов совершает верный друг, Еким Иванович. Полюбив Настасью Микулишну, солгал ей Алеша, будто видел убитым мужа ее, Добрыню. Даже сам Илья, идя в Царьград сражаться с Идолищем, отнимает одежду у калики, угрожая побоями. Храбрые витязи «обуреваемы страстями», как и прочие люди. Но их отвага, верность краю родному не знают предела. Поэтому, хоть и не безупречны, они — герои.
Оригинальна у И. Карнауховой былина «На заставе богатырской». Илья Муромец бьется с неведомым нахвальщиком. Противник могуч: в ожидании боя, «словно пёрышком», поигрывает стопудовой палицей. Если бы не дала Илье сил мать-земля, быть бы ему убиту. Но, победив, не смог он сдержать восхищения: «Ну и славный же ты богатырь!», пощадил недруга. А, вернувшись к своим, сказал: «Тридцать лет я езжу по полю… а такого богатыря не видывал!» Так в пересказе былина, в которой в оригинале герой сражается со своим «неузнанным» сыном, приобрела иной смысл: Илья уважает сильного врага, честный поединок, не боится признать, что сила его не безгранична. Богатырь — это человек, чья совесть чиста, за кем правда.
С нетрадиционным драматизмом истолкована И. Карнауховой «старина» о Садко. Нищий гусляр хочет разбогатеть — не «отращивать жир в тереме», а мир повидать, наглядеться див заморских. Стал купцом и загордился. Побывав раз в чужих краях, «до смерти жил тихо и мирно в Новгороде», забыв о прежних мечтах. Не принесло ему золото счастья.
Несколько странным может показаться, что в книгу И. Карнауховой «Русские богатыри» вошла былина о Соловье Будимирови — че, не воине, а торговом госте. Но если Илья Киев защищает, то Соловей его украшает золотыми теремами. Оба — боец и мастер — служат родной земле.
А. Нечаев в книге «Былины» не стремится, в отличие от И. Карнауховой, показать людские судьбы и характеры, а пытается воссоздать атмосферу сказочной Руси. Его повествования, словно песни, изобилуют повторами: «сила-могута»,«столованье-пированье» и т. д. Он любовно воссоздает подробности жизни своих героев: «сперва накладывал потнички, на потнички клал войлочки, а на войлочки седелышко черкасское… Все не ради красы-басы, а ради крепости богатырской…»
Книга А. Нечаева и художника Н. Кочергина «Русские богатыри» — краткие, почти конспективные пересказы былин. В каждой главе показано, чем был для русского народа тот или иной богатырь. Микула — его кормилец, Вольга — воплощение его мудрости, Алеша — удали, Илья — совести. В числе других былина, к которой никто больше не обращался,— о Михайле Козаринове, отвергнутом сыне. В некоторых ее вариантах он, спасши из плена сестру, становится любимцем всей семьи. Авторами выбран иной финал — герой остается одиноким — возможно, чтобы воссоздать то жестокое время, когда за правду приходилось платить своей и чужой кровью.
Но пересказ для детей, пусть и не для маленьких — все же — для детей. Кто знает, за какой гранью кончается «детское» и начинается «взрослое»? Трудно не перешагнуть этого рубежа… Вот переложение былины «Михайло Потык», выполненное А. Александровым («Мурзилка», 1983, № 5 и 7). До него первую часть этой «старины» пересказала Н. Колпакова. Получилась лирическая новелла о любви, что сильнее смерти. Кончалась она спасением царевны Марьи. А. Александров поведал и дальнейшие события: Марья изменила мужу, трикраты опаивала его вином с сонным зельем, пытаясь погубить. В конце концов зло было наказано, богатырь стал царем, но, памятуя о том, как трижды пенная чара чуть не стала для него смертной чашей: «зелена вина… с тех пор никогда не пил». Былина о коварстве в прекрасном образе, о черной неблагодарности оказалась сведена к нехитрому: «алкоголь — яд!» Однако «чаша вина в полтора ведра» в пересказах А. Нечаева и в оригинале непременная спутница пиров в Киеве. И дело не в том,одну такую или боле осушил Михайло, а в сонном зелье, что было в ней.
Среди всех пересказов книга Б. Шергина «Илья Муромец» (М., «Детская литература», 1968) на особом месте. Она для старшего школьника. Б. Шергин любил и умел исполнять былины, в своих переложениях чередовал прозу с песенным стихом, стараясь сохранить и смысл «старин», и их неповторимую образность.
Величавость повествования достигается стилизацией «под XVIII век» сложных прилагательных («тихогласный», «светлошумный»), введением в текст церковнославянской лексики. Изредка, как проблески молнии, две-три «шутейные» строчки. Те же калики, идя в Муром, «на правую ноженьку пляшут, на левую ножку припадают», а в «Илье и Идолище», что, как не смех, вызовет «старчище могутное», с огромной палицей вместо посоха, улепетывающее от врага, страшное лишь на вид?
Но есть у Б. Шергина то, что понятно лишь подростку, но не ребенку. Битва — не «потеха», а тяжкий труд, даже для могучего Ильи. После боя, точно после непосильной работы, утирают богатыри кровавый пот. Именно этим, а не развеселым пиром, кончаются его былины.
Другая, не менее значимая, тема двух поколений воплощена в «Святогоре». Б. Шергин не берет, как другие, за основу историю о «тяге земной». Ни в одном из пересказов нет столь трагической фигуры Святогора. Его сила — в мудрости, но богатырь «стар духом», «истомился от древности лет» и ждет смерти. Только, пока не отыщет юного преемника себе, нет ему успокоения. Получив от Святогора часть его знания, Илья словно молодеет, ему как бы заново открывается мир. «Сияли звезды. Святогор читал звездное небо, как книгу. Илья слушал, и всю эту мудрость слагал в своем сердце».
Святогор исполнил свой долг, он может умереть. И, видя гроб, знает, для кого он. Напрасно Илья старается удержать его. Горькой шуткой уставшего от жизни старика звучат его слова при виде Ильи в огромном «домовище»: «Будто ты, дитя, ягодка в коробе катаешься».
Жутко Илье, но чем помочь? В единственном из пересказов он погребает своего старшего товарища, кладет в головах его богатырское оружье.
Переложения Б. Шергина — рубеж, за которым кончается пересказ и начинается сама былина, во всей первозданной красе. Долог и труден путь к ней, не каждому суждено дойти до конца, не повернуть вспять. И оттого скромные пересказы былин, прочитанные в детстве, делают свое, негромкое, но доброе дело, сближая нас, людей нынешнего и будущего века, с седой стариной, с тем, откуда все мы пошли, чтобы знал, помнил и чтил человек родство свое.
Архангельск
Е. Пащенко Путь к былине // Детская литература, № 12, 1986 С. 43-45.